Мёртвая точка - Страница 25

— Что это значит? — спросил Эвенз, словно он обнаружил лист не у себя, а у кого-то другого.

— А ты хитер, — сказал Дадсон, — заманил их в ловушку, чтобы я остался наедине с тобой.

— Что ты мелишь, о чем ты? — удивился и смутился Эвенз.

— Да вот об этом листе. Ты его для меня приготовил или не успел подложить Альбертону?

Эвенз хотел парировать эти обвинения, но от волнения, которое так неожиданно охватило его, он был словно в тумане. Неожиданно он со страхом в глазах, заметил, как массивный гаечный ключ поднялся над его головой. Он видел лишь чей-то темный силуэт. Прозвучал глухой, но отчетливый удар. Еще несколько не внятных слов эхом раздались по коридору, зловеще разбежавшись по его отдаленным углам. Кое-какие звуки долетели и до комнаты центра управления. Фейн и Голдман услышали, как какой-то тяжелый предмет упал в коридоре на пол.

— Нужно торопиться, — сказал Голдман. — Я не той комплекции, не пройду, а вы сможете пролезть.

— Если вы подставите вот этот стул, я смогу дотянуться до крышки, — сказал Фейн, поднявшийся к вентиляционному проходу.

— По этой вентиляции можно попытаться выбраться наружу, — сказал Голдман, подставляя стул, — и отворить дверь снаружи.

Еще несколько движений и Фейн выбил решетку и залез в вентиляционную трубу.

— Я полез, — сказал уверенно Фейн, а сам был напуган новой ситуацией.

Несмотря на тревогу, охватившую его, он глубоко в душе знал, что иного выхода нет, ведь дверь нужно было открыть, и лишь он мог сделать это. Голдман был широк в плечах и не смог бы пролезть по вентиляционной трубе.

Спустя десять минут изнурительных передвижений в замкнутом пространстве, он почти добрался до второй решетки, которая возможно выходила наружу. Внезапно, когда он уже в темноте почти нащупал решетку, к его ушам донесся истерический крик. Это были вопли не животного, а очень испуганного и отчаявшегося человека. Фейн запаниковал и заторопился. Он начал бить руками наугад, пытаясь попасть по решетке и выбить ее наружу. Неожиданно для себя, у него это получилось, и он увидел свет, ослепивший его.

Фейн поспешно вылез наружу, покинув вентиляцию, и цепляясь за стены, вывалился на пол, немного травмировав плечо левой руки. Он начал смутно вспоминать обстановку и то место, в котором оказался, и вдруг до него дошло, что напротив него находится дверь в комнату Альбертона. Неуверенным шагом он направился туда. Он перерыл все вещи и обнаружил под кроватью маленький предмет — это была электронная записная книжка. Здесь могли быть записи Альбертона, которые могли пролить свет на его гибель. Фейн включил прибор и начал читать. Он увидел какое-то сообщение, скопированное в виде отдельного файла. Фейн открыл его и прочёл: «Мы думаем лишь о себе — такова природа любого человека, отсюда равнодушие, цинизм, в нас рождается гордыня, жадность. Все это приводит к агрессии, в нас вселяется страх, появляется непонимание. Все это ведет к ограничению человека, к его одиночеству внутри себя. Человек разумен, благодаря тому, что сохраняется память, последнее имеет право на существование, когда человека рассматривают в обществе, неотделимо от него, так как это общество есть неразделимый живой организм.

Человек сам по себе, вне общества — ничто. Удовлетворяя свои безграничные потребности, мы становимся циничнее, агрессивнее, мы отдаляемся от мира людей и превращаемся в одиноких, бездушных монстров, опускаемся в мир мрака — за пределы мертвой точки, из которой возврата нет. Люди стремятся к управлению и подчинению других…».

— Он, наверное, спятил, — сказал Фейн своему сознанию, и с презрением охваченное отвращением отбросил электронную книжку на кровать.

Тут он вспомнил, что у Альбертона в комнате должны были храниться листы, найденные на теле жертв. Фейн еще раз перерыл все, но не обнаружил ни папки, ни листов покрытых кровью. Улики пропали. Тяжело опустившись на кровать, он почувствовал под собой какой-то твердый предмет. Поднявшись, он увидел на кровати электронную книгу. Фейн еще раз включил ее и продолжил читать дальше:

«Мы слишком большого мнения о себе — мы не любим, когда нас не понимают, когда игнорируют наше суждение, когда нас не замечают, словно нас и вовсе не существует. Это и есть наше проклятие. Мы не любим чужое мнение и уважаем лишь свое, единственно верное, потому что ценим себя выше других, выше общества, ставим себя над миром…

Я не боюсь тьмы, потому что постоянно живу в ней. Она и есть моя обитель, мой оазис. Я пребываю в ней всю свою жизнь. Созданный человечеством идеальный мир, мне также непонятен и нелеп, как обществу мой мир — мир мрака и тьмы… Если жизнь это страдание, тогда я выбираю ту жизнь, которая наполнена наслаждениями в страдании. Отныне страдание и есть наслаждение, в котором я отдаю первое всем, а последнее оставляю за собой».

Неуверенным шагом и с беспокойством в сердце, Фейн направился к двери. Возле выхода, у самой двери он обнаружил на стене небольшой лист бумаги. На нем были написаны физические упражнения и дозировка. Фейн еще раз подошел к кровати и взял электронную книжку. Он открыл расписание Альбертона, и остолбенел. Каждые пять часов Альбертон выполнял физические упражнения, состоящие из приседаний и отжиманий. Зачем? Зачем Альбертону понадобилось выполнять так часто физические упражнения? Немного покопавшись в книге, он нашел ответ на этот вопрос.

«Наконец-то я нашел способ подавлять в себе страх и зарождавшуюся агрессию. Этими простыми физическими упражнениями я утомлю свое тело и успокою разум, что в свою очередь снизит агрессию внутри меня, которая постоянно накапливается. Так, я смогу контролировать внутри себя то зло, что впустил…».